Следуйте их темпу

Сен 17, 2011 Lena

Министерство народного образования навязывает такой темп обучения, что только единицы в силах справиться с ним. Занятия после школы также не всегда позволяют детям отдохнуть и найти время для повторения материала, пройденного в классе за неделю. Подростки вскоре начинают нервничать, впадать в беспокойное состояние и плохо учиться. У них пропадает сон, ухудшается аппетит, и на занятиях они не в состоянии сосредоточиться. Перед каждой контрольной их охватывает тревога, они выглядят слегка изможденными, а порой и подавленными.

Не у всех один и тот же объем работы ведет к патологическому стрессу. Каждому ребенку присущ свой собственный ритм. Данное обстоятельство следует брать в расчет, в противном случае при выполнении того, что находится за гранью возможностей, силы его истощатся. Не просите у специалистов, чтобы они помогли вашим детям приспособиться к новым, не подходящим для них условиям существования, а лучше проявите больше заинтересованности в совместном решении другой проблемы: как способствовать тому, чтобы превратить учебный процесс в приятное времяпровождение, не выбивающее ваших детей из колеи.

Для меня не суть важно, если ребенку на овладение годовой учебной программы, быть может, понадобится два года. Для родителей дело обстоит по-другому. Они не желают терпеть отклонения от принятой нормы. Однако стоит ли так уж давить на детей?

Я припоминаю одну такую маму. Та желала, чтобы я немедленно осмотрела ее пятилетнего сынишку Джонатана. Она хотела, чтобы он досрочно пошел в подготовительный класс.

— Видите ли, доктор, я поступаю так не для себя. Его брат перепрыгнул через два класса, и я не хочу, чтобы он чувствовал себя ущербным.

— Из-за чего?

— Получалось бы, будто он глупее брата.

— Неужели? Да кто вам такое сказал? Пускай ваш старший сын сейчас быстрее младшего проходит школьную программу, но по этой причине не стоит делать из Джонатана идиота. С какой стати он должен учиться так же, как и его брат? Они, что, клоны? Одного характера или похожи как две капли воды?

— Нет. К тому же мой младшенький большего достиг в спорте. Он раньше брата получил желтый пояс.

— Вы не пытались заставить своего первенца совершить «перепрыгивание через пояс», дабы он не чувствовал себя дураком?

Несколько лет назад Министерство народного образования пробовало провести реформу, в которой не должно было быть и намека на то, чтобы оставлять ученика на второй год. В ней говорилось о трехгодичном цикле и учитывались способности каждого учащегося. Последний имеет право пройти программу за два, три или четыре года. Данная реформа существует и применяется уже в течение ряда лет, но только не в головах родителей и некоторых преподавателей. Все психологи и психиатры подтвердят мои слова.

С первых чисел апреля нас осаждают просьбами «срочно» провести экспертную оценку: либо чтобы не остаться на второй год, либо чтобы попросить о досрочном переводе в старший класс, либо чтобы подтвердить: ребенок, прозванный в семье «тупицей», не является сверходаренной личностью, не сознающей собственных возможностей. Но не в том наше призвание, и не такова наша профессиональная этика. Мы с самого начала стремимся к тому, чтобы ребенок был здоров духом и телом. Мы — не допинг, не стимулятор, помогающие добиться высоких результатов. Многим родителям хотелось бы видеть нас именно в этом качестве. Однако мы отказываемся от роли психологического «тренера», хотя в спорте у больших мастеров есть свои психологи.

Все-таки одна мама мне как-то сказала: «В отношении старших детей я без устали строила какие-то планы. Не успели они пойти, а я уже думала о детском саде. Едва они переступили его порог, я уже видела их за партой в начальной школе. Вот они получают бакалавра и даже учатся дальше… Меня постоянно одолевали тревога и беспокойство. Не знаю, может так бывает со всеми. Однако с младшеньким все совсем по-другому. Со старым покончено. Я его принимаю таким, каков он есть. Наслаждаюсь настоящим мгновением, а не строю планы на будущее. Изо дня в день слежу за его достижениями, помогая ему взрослеть и строить свою собственную жизнь».

Последуйте примеру этой мамы: пусть все идет своим чередом. Ваши дети со временем меняются: в пять лет они не таковы, как в полгода, а в двадцать — не то, что в пять лет.

— Когда я стала учиться читать, моя жизнь полностью переменилась. Прежде мы с мамой играли в разные игры и много дурачились. Она говорила, что очень любит меня. Вечерами она обычно читала мне сказки. До чего же мне это нравилось! После того как я пошла в подготовительный класс, она сказала, что теперь у меня нет времени на развлечения и что я должна делать уроки. Отныне мне самой надо было читать книги, но у меня ничего не получалось. Тогда мама сказала мне, что я глупая — даже мой пятилетний братишка, и тот уже начал читать. И это правда.

К Рождеству почти весь класс умел читать. Нас осталось только двое — тех, кто не научился читать. Мама дулась на меня и говорила, что ее постигло разочарование. Я же оттого, что не могла читать, считала себя никчемной. Как только доходило до чтения вслух, краска бросалась мне в лицо, меня всю обдавало жаром, и я принималась что-то лепетать.

Ужасно, когда вам день-деньской талдычат, что читать умеют все, — невелика премудрость, всего-то и надо капельку воли. Они, казалось, полагали, будто я тут же начну читать. Мне твердили, что во мне нет ни на йоту смелости, что я недостаточно занимаюсь, что я, видно, и впрямь идиотка. Школа стала для меня сущим наказанием. Я не отваживалась и словом с кем-нибудь перекинуться, а на переменах из страха перед насмешками забивалась в угол. Вечерами тоже приходилось тяжко: мама ведь нервничала из-за моего домашнего задания. Она надавала мне много оплеух, тогда как раньше никогда не била меня. Но хуже мне было тогда, когда я увидела ее плачущей. Тут я не выдержала, бросила учебники, и мне захотелось исчезнуть. Я даже подумала, что без меня она будет счастливей. Ненавижу школу, ненавижу себя за то, что копчу белый свет. Почему я такая бездарь, доктор?