Работа в группе

Сен 8, 2011 Lena

Десятилетнюю Джессику направили ко мне из школы, поскольку она вела себя там очень агрессивно. Вот ее история.

Этой девочке процесс обучения всегда давался с трудом. В последний год пребывания в детском саду она, не понимая объяснений учительницы, насупивалась и отказывалась заниматься. Преподавательница сделала ее козлом отпущения. Она, не колеблясь, била Джессику в присутствии других учеников, а то могла заставить ее просидеть все утро под партой. В придачу к физическому насилию она открыто насмехалась над маленькой девочкой, обзывая ее «ослицей» или даже «дурой», и показывала ее работы в качестве отрицательного примера. В довершение всего учительница советовала другим ученикам не играть с Джессикой на перемене, поскольку они рискуют стать «таким же диким зверем, как и она».

В конце учебного года преподавательница, ежедневно подвергавшая девочку унижениям или рукоприкладству, попросила, чтобы Джессику отдали под наблюдение психиатра. Она заявила: девочка не способна далее обучаться в нормальной школе. Тогда родители, ничего не понимая в происходящем, потребовали провести расследование. Один из одноклассников рассказал о том, какие мучения выпали на долю Джессики. После бесед с родительским комитетом и директрисой школы выяснилось: эта преподавательница уже давно прославилась тем, что, выбрав нескольких учащихся своей мишенью, в течение года преследовала их. Однако родителям Джессики посоветовали не подавать жалобы. Некоторые уже пытались, но школьная администрация не дала делу ход. Директриса же предложила, оставив замечания учительницы без внимания, перевести девочку в параллельный класс, где, по ее уверениям, у нее будет спокойная и терпеливая преподавательница.

Тем не менее возвращение в школу было печальным событием для Джессики: она не хотела приходить в класс. На перемене девочка горько рыдала. Ее уныние привлекло внимание нескольких школьниц, и Кристина обнаружила, что ее страдания могут вызывать сострадание и интерес. Одаренная богатым воображением девочка сочинила такую историю, где она была сиротой и жертвой плохого со стороны родных обращения. Дети, плененные и завороженные ее рассказом, вскоре все перемены напролет слушали ее. Они дарили ей подарки и даже предлагали еду. Эта история имела продолжение: после осмотра Джессики психолог подтвердил ее слова. Судье по делам несовершеннолетних было направлено его заключение, свидетельствующее о плохом обращении с девочкой.

Начатое расследование вскоре показало, что Кристина вовсе не сирота и что с ней в семье плохо не обращались. Рассерженная тем, что ее доверием злоупотребили, психолог отправила ее в центр психопатологии по причине «патологического вранья и искажения фактов у ребенка, неспособного научиться читать». Школьные товарищи, в свою очередь, почувствовав себя тоже одураченными, объявили ей бойкот, обозвав ее «лгуньей» и решив, что она заслуживает наказания. Они издевались над ней на школьном дворе, смеялись над ее успеваемостью в школе, оскорбляли ее, повторяли ее рассказ и, бросая ей в лицо злые слова, запрещали ей принимать участие в их играх. Особенно ополчился против нее Антон, известный своим агрессивным поведением. Загнав девочку в угол двора, туда, где их не было видно, он колотил ее под одобрительным взглядом некоторых учеников. Так продолжалось два года. Кристина пыталась, и не раз, пожаловаться на него взрослым. Однако те, зная, какая она искусная лгунья, не верили ее словам.

К концу второго года Антон предложил ей сделку: он перестанет бить ее, если она согласится воровать для него. Сначала она отдавала свои деньги, а затем вещи, принадлежащие другим ученикам. Вскоре девочку поймали, и Кристина увидела, как пополнился ее «послужной список»: плохая ученица, лгунья, а теперь вот еще и воровка. Родители не знали кому верить: то ли дочке, то ли школьному психологу, которая уверяла их, будто девочка их серьезно больна. Свидетельство тому- ее результаты тестов на интеллектуальное развитие и совершенные ею правонарушения.

За несколько месяцев до нашей встречи Кристина решила, что довольно с нее быть жертвой, и перешла в наступление. Девочка болела булимией, и поэтому ее вес увеличился вдвое. Она стала крупней и сильней своих одноклассников. И разумеется, ее первой жертвой пал Антон. Однако Кристина сразу же принялась нападать и на тех, кто пренебрегал ею или отказывался играть с ней. Во время уроков она, невзирая ни на что, поносила тех, кто в свое время много смеялся над ней. Если вмешивалась преподавательница, то сыпался град ругательств, и их запас не одну учительницу привел в трепет.

Кристина объясняла мне: «Учительницы не любят меня. Как только они начинают ругать меня, то и я «обзываю» их. Они только на расстоянии осмеливаются бранить меня. Стоит кому-нибудь подойти ко мне, и мне кажется, будто меня хотят поколотить, поэтому я бью первой. Дома я просто так колочу младшего братишку, и он меня слушается. В школе я уже выбила зуб у Антона, и, клянусь, если он еще раз приблизится ко мне, я убью его!»

Подвергаясь в течение пяти лет разного рода нападкам, Кристина решила, что агрессивное поведение поможет ей противостоять враждебному миру. Я уверена, что многие из нас — как взрослые, так и дети — поступили бы точно так же. Тем не менее у этой девочки не было ни малейшей предрасположенности к стрессу. Расстройство появилось у нее лишь на последнем году пребывания в детском саду. Воспитывалась она в семье, где не было места раздору. Родители прекрасно ладили между собой и одинаково любили обоих детей. Они сами, обзаведясь магазинчиком, добились успеха, обеспечив себе такое качество жизни, при котором им не приходилось бояться, что к концу месяца они не сведут концы с концами. Создается впечатление, будто одно незнание удержало их от открытого выступления против школьных властей и психолога.

Джессику направили к частному психотерапевту, но сеансы наедине с врачом вызывали у нее беспокойство. Учитывая печальный опыт своего общения со взрослыми, она больше не доверяла им. Во время лечения она то замыкалась в себе, то начинала плести разные небылицы. Тогда я ей предложила посещать группу самоутверждения.